очень беспечен, и, кажется, жена
его, хоть была и немка, но мало смыслила в хозяйстве. И Пушкин приводит
такой эпизод, характеризующий как быт Ломоносова, так и отношение к нему
окружавшего его академического мирка: Вдова старого профессора, услышу, что
речь идет о Ломоносове спросила: О каком Ломоносове говорите вы не о Михаиле ли
Васильевиче То-то был пустой человек Бывало, от него всегда бегали к нам за
кофейником. Вот Тредиаковский Василий Кириллович вот это был конечно почтенный
и порядочный человек.
,
Шум елизаветинских балов
проникал в строгие стены Академии. Время от времени и туда присылали
приглашения на придворные маскарады. Приглашенные должны были явиться в
доминах и батутах. Костюм разрешался, какой кто пожелает, только чтоб в
перегримском,
арлекинском и деревенском платьях не было. Обычно, получив такое приглашение,
академики в изысканных выражениях отказывались. Только Ломоносов твердо писал
на общем листе: Быть намерен и с женою. Но делал он это не ради желания
появиться при дворе, а в пику своим ученым коллегам. Есть все основания
полагать, что Ломоносов на большинстве этих балов и не бывал вовсе. Ломоносов
сам себя называет домоседом. В письме к И. И. Шувалову от 19 января 1761
года Ломоносов признается: По разным наукам у меня столько дела, что я
отказался от всех компаний жена и лечь моя привыкли сидеть дома и не желают с
комедиантами
обхождения. Я пустой болтни и самохвальства не люблю слышать.
Упоминание о
комедианте
относится к А. П. Сумарокову 17181777, с которым у Ломоносова была острая
вражда.
Обидчивый и
болезненно
самолюбивый Сумароков считал себя создателем новой русской поэзии и даже в
официальном обращении в сенат писал о себе: что я России сделал честь моими
сочинения
