их
слабые стороны и
чувствительные струнки. В изящных письмах на французском языке он честил их
всех подряд скотами и невеждами. Вы подивитесь, милостивый государь, чувствам
гордости и заносчивости этих педантов, писал он в стиле модных щеголей
Теплову 23 января 1749 года. И он выкладывает кучу академических новостей:
смешные и постыдные черты из жизни академиков, представляя все их общество как
скопище мелочных тунеядцев, снедаемых завистью и ожесточенно спорящих друг с
другом по пустякам. Шумахер отлично знал, что в Академии . его ненавидят, и
науськивал Теплова на академиков: Им не я, Шумахер, отвратителен, а мое
звание. Они хотят быть господами, в знатных чинах, с огромным
жалованьем, без
всякой заботы обо всем остальном, писал он Теплову. Невинно гонимый
Шумахер находит утешение лишь в кроткой радости исполненного долга. Он так и
пишет Теплову: Вы хорошо делаете, милостивый государь, работая с жаром для
Академии. Вы, подобно мне, со временем покажете плоды своих трудов; они
будут заключаться не в богатствах, но в спокойствии души плоде чистой совести.
Шумахер мало
интересовался
научной работой Академии. Но казовая сторона дела его всегда вол- навала. 6
сентября 1749 года в Академии наук предполагалось торжественное собрание по
случаю тезоименитства Елизаветы. Еще в июле 1747 года Елизавета утвердила
новый регламент Академии, по которому было положено всякой год иметь три
ассамблеи
публичных: в память Петра Великого в начале января, в память Екатерины I в мае
и на именины Елизаветы именины Елизаветы приходились на 5 сентября, но
Академия наук отмечала их ежегодно на другой день после придворных празднеств
Ни одно такое собрание не состоялось, и Шумахер был озабочен чтобы эта
публичная ассамблея прошла особенно пышно и благополучно На берегу Невы решено
было сделать театр и иллюминацию картинами; фонарями или живым огнем
украшен
