чаны Ломоносов, Якоби Шмелин,
Трубе де Пирон и другие. Секретарем В. К. Тредиаковский.
Получив на
рассмотрение
рукопись Сибирской истории Миллера, Ломоносов обнаружил во второй главе
утверждение, что Ермак грабежу или разбою, чинимого от людей своих в
Сибири, не
почитал за прегрешение. Он тотчас же заметил, что об Ермаке, имевшем большие
заслуги перед отечеством, надлежало бы говорить осмотрительней. Ломоносов
вынес на обсуждение Исторического собрания предложение, чтобы все рассуждения,
которые написаны с некоторым похудением, из книги выключить. С Ломоносовым
согласились Шмелин, Трубе де Пирон и даже пришедший в то самое время, как о
сем речь была, асессор Теплов, Миллер наотрез отказался умягчить свои
изображения.
Г. Ф. Миллер
считал себя
едва ли не единственным специалистом в области истории. Он не понимал
горячности химика Ломоносова и склонен был все приписать его личному
раздражению. Ломоносов будто бы не мог ему простить участия в
неприятностях, разразившихся
над молодым адъюнктом. Но дело было не в обиде. Ломоносов был незлопамятен и
умел становиться на сторону Миллера, причем не только когда тот воевал с
Шумахером, но и когдавидел, что на него возводят напраслину.
В 1747 году
историк-любитель
дворянин Петр Крекшин подал в Сенат составленное им Родословие великих
князей, царей
и императоров всероссийских, которое было препровождено в Академию наук на
отзыв Миллеру. Тот нашел в труде Крекшина много неточностей и даже просто
вымыслов. По просьбе Миллера была создана комиссия, в которую вошли Ломоносов,
Тредиаковский и Трубе де Пирон. Ломоносов составил изложение сущности
дела, из
которого было видно, что Миллер прав.
Но Ломоносов хотя
и заступался
иногда за Миллера, однако оставался настороже, когда приходилось иметь дело с
трудами этого историка. В августе 1749 года Миллер представил свою диссертацию
О происхождении народа и имени российского, ко
