ли
объявлено, что он может
претендовать лишь на конфискованное или выморочное имение.
Зима прошла в
неопределенности,
а уже в июне 1753 года Ломоносову надлежало подать в Мануфактур-коллегию
ведомость о состоянии фабрики. Ломоносов решил ехать в Москву, где в это
время находился двор. 17 февраля 1753 года Ломоносов подал в Академическую
канцелярию просьбу отпустить его в Москву на 29 дней. В ответ Ломоносов
получил ордер за подписью Шумахера, в котором сообщалось, что за
предписанными в его доношении резонами Академическая канцелярия уволить бы его
и могла, да без дозволения президента никак сделать это не может. Ломоносов
обратился прямо в сенат, указывая на то, что наступающее вешнее время и его
крайняя нужда не позволяют ждать разрешения президента. 1 марта 1753 года в
Академическую канцелярию пришла из сената бумага с решением по жалобе
Ломоносова отпустить его в Москву, дать паспорт и три почтовые подводы за его
счет. Ломоносов торжественно покатил в Москву, оставив ни с чем озадаченного
Шумахера.
Поездка
увенчалась успехом. 16
марта по указу Елизаветы Ломоносов получил для работ на фабрике в Коморском
уезде 9 тысяч десятин земли и 212 душ крестьян. На следующий день он уже выехал
из Москвы.
Ломоносов с
увлечением
принимается за устройство пожалованного ему поместья и постройку фабрики.
Место для
постройки было
выбрано удачно. Верстах в семи, при деревне Шишкиной, находился пригодный
для стекловарения песок. К самой фабрике подступал прекрасный лес, необходимый
для топлива и обжигания на золу. Фабрика стояла при устье быстрой и в те
времена многоводной речки Рудницы, при впадении ее в реку Квашу. Ломоносов
возвел плотину из крепких Тарасов корзин, набитых глиной и каменьям. Плотина
была
тридцать сажен в длину, полторы сажени высотой и две в ширину. Возле нее была
сооружена каменная дамба, обложен
