Не свергла ль в
пагубу наука
Прометея Не злясь ли на него невежд свирепых полк, На знатны вымыслы сложил
неправой толк Не наблюдал ли звезд тогда сквозь Телескопы, Что ныне воскресил
труд счастливой Европы Не огнь ли он Стеклом умел сводить с небес, И пагубу
себе от Варваров нанес, Что предали на казнь, обнесши чародеем Коль много
таковых примеров мы имеем, Чего зависть, скрыв себя под святости покров, И
груба ревность с ней, на правду строя ков, От самой древности воюют
многократно, Чем много знания погибло невозвратно
Судьба Прометея становится
символическим обозначением многовековой борьбы науки и суеверия. В этой борьбе
наука одерживает одну победу за другой.
И Ломоносов с
торжествующей
насмешливостью бросает вызов лицемерам, восклицая, что уже теперь настали
времена, когда
Мы пламень солнечный Стеклом здесь
получаем И Прометею
тем безбедно подражаем, Ругаясь подлости нескладных оных врак, Небесным без
греха огнем курим табак. . .
Непринужденный тон дружеского
послания, да еще к влиятельному И. И. Шувалову, позволил Ломоносову смело и
независимо выступить в защиту научного мировоззрения и наговорить множество
колкостей современному ему реакционному духовенству, с которым ему постоянно
приходилось сталкиваться.
Одним из таких
столкновений
было затянувшееся на несколько лет дело с изданием стихотворного перевода
дидактической поэмы Александра Попа Опыт о человеке, выполненного талантливым
учеником Ломоносова, Николаем Поповским. В августе 1753 года Ломоносов
представил И. И. Шувалову перевод первой части поэмы, сделанный
Поповским, заверяя
одновременно, что в нем нет ни единого стиха, который бы мною был
поправлен. Перевод
должен был засвидетельствовать незаурядное
