столетия; в виде любовной
песни пробовали ее Монс1 и Столетов, и сама цесаревна Елизавета
Петровна. . .
Ломоносов и его современники явились
первыми
писателями в настоящем смысле слова, писателями по профессии и по призванию, и
это одно стало важным фактом . Это не были уже случайные любители, не
помышлявшие действовать открыто на литературном поприще и творения которых
безыменно распространялись только в тесном кругу. С ними, напротив, впервые
открыта была литературная арена и, следовательно, сознательная деятельность с
определенными целями, выступавшая в печать, имевшая в виду весь круг наличных
читателей: она должна была служить их пользе и удовольствию, а также открыта
была и их критике. Одним словом, здесь впервые возникала литературная жизнь
не как случайное явление, но как необходимое явление жизни общественной. Это
был целый переворот во внешней, а затем и во внутренней постановке литературы:
для нее впервые открывалась возможность широкого развитая в будущем на почве
общественной жизни.
Когда
предшествующие начатки
сами собой должны были указывать, как последующий шаг, известную организацию
новых литературных стремлений, литературный труд действительно образовался
теперь как профессия. Первые представители ее явились как бы не случайно из
различных слоев общества: Ломоносов был свободный крестьянин, Третьяковский
был церковник, Сумароков происходил из старого дворянского рода. Образование
их, при всей немногословности тогдашней школы, шло довольно
различно. Третьяковский
и Ломоносов прошли предварительно церковную школу в Московской
Славяно-греко-латинской Академии; первый стал профессором
элоквенции, второй естествоведом;
Сумароков учился в Шляхетном кадетском корпусе; все трое, однако, обратились
в конце концов, и даже очень скоро после своей школы, к одному источнику
своего дальнейшего литературного образования к новейшей западноевропейской
литературе, хотя первым двум школа вовсе этого не указывала и только у
третьего школьное учение привило вкус к французской литературе, который у
Сумарокова сделался страстью. Литературные вкусы в новом направлении возникали,
таким образом, сами собой. Первый пример уже довольно скоро нашел
последователей, а затем число их стало размножаться в сильной
прогрессии, хотя,
впрочем, размножение было больше количественное, чем
качественное. Деятельность
этих трех писателей была началом новой русской литературы. Хронологически это
начало
восходит к
тридцатым и
особливо к сороковым годам XVIII века .
Эти первые
писатели были опять
весьма различны по складу ума и дарования. Ломоносов был сильный положительный
ум научного склада, если не поэт в широком смысле слова с творческой фантазией,
создающей живые образы, с тонким чувством, то, во всяком случае способный к
поэтическому настроению и способный сильно выражать его в известной области в
изображениях широких явлений природы, в порывах патриотического чувства, и
всех превышавший в свое время чутьем и знанием языка. Третьяковский, столь
некогда ославленный за свою бездарность, но в последнее время
находивший, наконец,
защитников, был по своему времени человек с большим литературным образованием
и бесконечным трудолюбием, имеющий за собой несомненную заслугу правильного
определения свойств русского стиха, но сам много писавший стихами крайне
уродливыми и совсем лишенный в этом случае чувства изящного, хотя теоретически
мог понимать его, что он доказывает, например, указаниями на красоту нашего
песенного стиха. Сумароков был, прежде всего, плодовитый версификатор с
известным поверхностным дарованием, сполна увлеченный своими французскими
образцами и несколько самостоятельный только в своих желчных
Кантемир остался еще
в области письменности:
его сатиры изданы были лет через двадцать после его смерти, и когда уже
приходила к концу деятельность Ломоносова.
Они были почти
однолетки: Третьяковский
1703-1769, Ломоносов 1711-1765, Сумароков 1718 1777.
