грамматически разные понятия, очень
конкретные, как конкретно и все мышление библейских поэтов. Ломоносовский
оборот твердь
земли содержит
в себе дополнительные
50
значения за счет
основных
каждого из слов, в него входящих. Особенно в контексте строки Когда я твердь
земли поставил.
Что же в
конце концов поставил
библейский
бог у Ломоносова землю или твердь
земную И
что значит поставил Имеет ли этот глагол конкретное значение действия, в ходе
которого один предмет ставится, воздвигается на другой
Ломоносов, очевидно, именно
хотел избежать определенности и точности выражений. Он не мог принять наивную
мифологию библейской космогонии, но и не мог ее заменить поэтическим
изложением физических гипотез, как он это сделал в Вечернем размышлении, где
его не связывали обязанности перелагателя библейского материала. Поэтому в
данной строке его переложения твердь земли поставил ровно столько конкретности,
сколько нужно, чтобы ясно было, о каком из действий зиждителя мира идет речь,
и ровно столько же неопределенности, чтобы нельзя было это действие
представить предметно. В данном случае Ломоносов переложил конкретный
библейский образ на другой язык, на язык натурфилософской космогонии. Так
Ломоносов перелагает и дальше, используя библейские мотивы и образы для
изложения своего взгляда на мир и его устройство.
Книга Иова очень кратко
говорит о сотворении звезд, не входя ни в какие подробности этого
акта. Ломоносов
превращает одну строку псалма в целую строфу:
Геда сотворены баша звезды. . .
Где был ты, как передо мною
Бесчисленны
тми новых звезд, Моей
воженных вдруг рукою, В обширности безмерных мест Мое величество вещали. . .
В Ломоносовском
переложении
усилена идея безграничности пространства, в котором размещены звезды в
бесконечности Вселенной, а заодно проводится мысль о множественности
миров, хотя
и не так прямо, как в Вечернем размышлении.
Переработал Ломоносов
по-своему и рассказ книги Иова об отделении моря от суши. Он отбросил затворы
и врата6 библейского текста, так как
они придают 51
всему
событию, условно говоря,
какой-то бытовой характер, и оставил самую суть события:
Кто море
удержал брегами И
бездне положил предел И ей свирепыми волнами Стремиться Дале не велел
Еще более свободно обращается
Ломоносов с библейским текстом, когда переходит к изложению рассказа книги
Иова о чудесах животного мира. Еще Шишков в своем Рассуждении о старом и новом
слоге российского языка 1802 последовательно и подробно критиковал
Оду, выбранную
из Иова за отступления от текста Библии и, особенно, за сокращения тех
мест, в
которых описываются действия и свойства различных животных и птиц, в Библии
описанных.
Шишков последовательно
сопоставляет оду Ломоносову с текстом славянской Библии. Он
приводит, например,
следующую строфу Ломоносова:
Твоей ли
хитростью взлетает
Орел, на
высоту паря,
По ветру крыла
простирает
