интересам прусского двора. . .
Ломоносова это, конечно, не радовало. В Академии, через воспитателя
великого князя, Я. Я. Шмелина, было, без сомнения, хорошо известно, что
жених и невеста не питают друг к другу ни малейшей склонности. .
. Нельзя, наконец, забывать и того, что
в период приготовлений к свадьбе международная обстановка усложнилась до
крайности: прусский король Фридрих II объявил войну саксонскому курфюрсту; оба
были связаны союзными договорами с Россией, которой предстояло, таким образом,
вмешаться в их конфликт. К моменту свадьбы русское правительство не успело
еще принять никакого решения. . . Затрагивать
в оде вопросы внешней политики было при этих условиях невозможно. 5
Комментарий
этот, несмотря на категоричность тона и ссылки на Историю Соловьева, нами при
цитации опущенные, не точен. Ломоносов вовсе не обязательно дожидался решений
русского правительства для того, чтобы высказать свое мнение по какому-либо
конкретному политическому вопросу. И в оде 1745 г. он с достаточной степенью
ясности высказал свою оценку военно-политической ситуации в третьей строфе:
На
востоке, западе и юге
Во всем
пространном света круге
Ужасны рисские
полки,
Мечи и шлемы
отложите,
И в храбры руки
днесь возьмите
Зелены ветви и
цветки.
161
Союзные
царства, утверждайте В
пределах ваших тишину, Вы бурно вихри не дерзайте Подвигнуть ныне глубину.
Как видно из этих строк, Ломоносов
советовал русскому правительству отложить перевод войск на военное положение, а
союзным державам, т. е. Пруссии и Саксонии, соблюдать между собой мир
тишину.
По внутриполитическим вопросом Ломоносов высказался еще обстоятельнее. Свой
энтузиазм по поводу брака наследника престола он изображает как
единогласное, т.
е. общее мнение всей России:
Как бог
продлит чрез вечно
время Дражайшее Петрово племя, Счастлива жизнь и наших чад: Не будет страшная
промены. . .
Иными
словами, заранее
определенный наследник и возможное от него потомство должны уберечь российский
престол от случайностей, от прихоти дворцовых переворотов, должны внести в
жизнь государства необходимую стабильность и законный порядок. Ломоносов
хорошо помнил 1741 г. , при нем происходила борьба за власть различных
дворцовых группировок, и естественно, что он видел в браке Петра и Екатерины
залог какого-то, хотя бы относительного, успокоения. Ломоносова интересовало
не столько действительное положение дел при российском дворе, которое не могло
его вдохновлять ни как поэта, ни как гражданина, а возможное направление
событий к тому идеалу разумной и просвещенной государственности, убежденным
сторонником которого был он в это время. Идеальное возобладало и в этой оде
Ломоносова и как желаемое, и как наставление урок. Ломоносов и здесь остался
верен своей манере подводить частные факты и события жизни под общие категории
нравственной философии. Идеальное содержание эмпирического материала, общий
смысл любви, такой, какой она должна быть у любой пары новобрачных, у любой
молодой четы, вот смысл созданного поэтом гимна любви и молодости.
