serman-stil

 

СЕРМАН И.З. ПОЭТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ ЛОМОНОСОВА

 
 
 
 
 
 
 
  Предыдущая все страницы
Следующая    
СЕРМАН И.З.
ПОЭТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ ЛОМОНОСОВА
стр. 105


одного предметного значения, и поэтому противоречивое осмысление его произведений происходит так интенсивно. 19

Интенсивность противоречивого осмысления особенно сильно возрастает, прибавим мы уже от себя, при чтении пушкинских произведений одического жанра или близких к нему. Характерно, что его сатирическая песня Святки Noel, написанная в совершенно ином жанрово- стилистическом ключе, никогда не давала повода к противоречивому осмыслению.

Кочующий деспот могло относиться в 1818 г. только к Александру I, у которого поездки и переезды стали 170

чем-то вроде маниакальной привычки, а самовластительный злодей из Вольности, как мы видим, до сих пор остается неразгаданным и во всяком случае вызывает споры или сомнения.

Трудности истолкования Вольности это трудности, возникающие из ее жанровой природы прежде всего, а уже потом из особенностей конкретного материала, так или иначе в данной оде отразившегося. Вольность писалась как сознательная стилизация под определенный поэтический жанр более или менее далекого прошлого, во всяком случае как жанр, Пушкину чужой и чуждый. Именно поэтому в Вольности такое скопление общих мест русской или французской одической традиции.

 

3

В одах Ломоносов писал о предметах и явлениях, которые его затрагивали и волновали как гражданина, ученого, борца за общественный прогресс. Ода не требовала биографического материала или личных ассоциаций. Иное положение существовало в жанре так называемой духовной оды, т. е. в переложениях псалмов, в которых относительно свободнее допускалось вторжение личного элемента. Библейский текст рассматривался русскими поэтами еще со времен Сименона Полоцкого как общая канва, на которой можно было вышивать те или иные собственные узоры, вдохновленные чувствами или переживаниями поэта, фактами или происшествиями его жизни.

Значение биографических фактов как подосновы Ломоносовских переложений псалмов давно уже понято и разъяснено. Силам зла, которые грозят поэту и готовят ему самые тяжкие испытания, он противопоставляет свою мечту о жизни светлой и радостной, о торжестве добра и веселья над злом и страхом. Относительно конкретное зло враги служит лишь поводом для воссоздания другого, превратного, т. е. перевернутого, измененного, непохожего мира, в котором нет нарушений, нет отклонений от законов разумной целесообразности, управляющей миром природы и человеческих отношений. Однако и при истолковании Ломоносовских переработок псалмов можно заметить некоторые преувеличения, появляющиеся от непременного желания найти конкретный повод для каждого стихотворения. Комментаторы Ломоносовского переложения 171

145-го псалма пишут: Ломоносов не случайно остановил свой выбор именно на данном псалме, который привлек его, очевидно, не столько своей структурой, сколько своим содержанием. Напрашивается мысль, что оно дало Ломоносову возможность излить как обычно он это делал свои собственные чувства: поводом для этого послужило, вероятно, производившееся в первой половине 40-х годов следствие по делу Шумахера, кончившееся полной его реабилитацией и осуждением его обвинителей. Поведение вельмож, производивших следствие, давало Ломоносову полное основание воскликнуть с негодованием:

  Предыдущая Начало Следующая    
 
 
Новости
 
все страницы карта библиотеки
© 2003-2011 Историко-Мемориальный музей Ломоносова. Неофициальный сайт.

Яндекс.Метрика