Cammer paßiret: denn
Höflichkeit und Complimenten gelten gar nichts bey Affairen, die das Wohl des
Reichs angehen, wo die Unbilligkeit Gewalt nim[m]t. Wenn Ew. G. sonst
ausser der Höflichkeit darwieder zu sagen haben, so geben Sie es schriftlich.
Ich bin nicht Schuld daran, daß Sie bey dieser Affaire in der Can-celey nicht
gegenwärtig gewesen. Ich muß dieses ins Werck bringen. Der Herr Taubert hat
gestern sich declariret (welches auch protocoliret ist), daß die Canceley über
die Bibliothek nichts zu sagen hat. Wenn Sie etwa Reson finden, daß wir dem H.
T. die Bibliothek etc. zu приданое abgeben, so schreiben Sie es
auf. Unterdessen
werde ich alles erfüllen, und dem Dir[igirenden] S[enat] alles aufs genaueste
einen Bericht abstatten. .
Перевод
Ваше благородие найдете
справедливым, чтобы положить конец неурядице и чтобы мы в Канцелярии, как
главенствующем месте, знали, что происходит в Библиотеке и
Кунсткамере, потому
что вежливость и комплименты ничего не значат в делах, касающихся
государственного блага, когда несправедливость берет перевес. Если ваша
милость имеете высказать что-нибудь против, кроме вежливостей, то выскажите
это письменно. Я не виноват, что вы не присутствовали при этом деле в
Канцелярии. Я должен это осуществить. Г. Тауберт вчера объявил (что и
занесено в протокол), что Канцелярия не может вмешиваться в Библиотеку. Если
вы находите справедливым, чтобы мы отдали г. Тауберту в приданое Библиотеку и
т. д. , то подпишитесь под этим. Между тем я исполню все и представлю обо
всем подробно Правительствующему Сенату.
75
1761
СЕНТЯБРЯ 5. М. И. ВОРОНЦОВУ
Сиятельнейший
рейхсграф,
милостивый государь Михайло
Ларионович!
Всеуниженно и всеусердно
поздравляя ваше сиятельство, милостивого государя, с сим великим
торжественным праздником, 1 желаю вам совершенного здравия и
беспрерывного благополучия по мере вашего доброхотного сердца, чтобы оные
всегда
