бальных
элементарных оснований
и небольшого числа бесспорных аксиом. Его стремление превратить каждый самый
мелкий вопрос в непреложную вечную истину, развернуть логическую цепь
доказательств, простирающуюся на все уголки жизни, было связано с общим
метафизическим характером его системы.
В результате
Вольф как бы
изобрел новую схоластику.
Он не только не
осуждал
эклектическое смешение разных теорий, но старался включить в свою систему на
равных правах обрывки различных учений, наскоро согласовав их между собой с
помощью поверхностных логических рассуждений, тянущихся тонкой цепочкой от
параграфа к параграфу его многочисленных книг и сочинений. Он сам себя называл
философом, который не присягает ни одному знамени, а лишь испытывает и
удерживает то, что согласуется между собой в разуме.
На практике это
часто
сводилось к унылому и водянистому изложению избитых истин. Один остроумный
современник Вольфа писал по этому поводу в 1740 году, что Вольфовские
стремление свести все к самым начальным основаниям разума напоминает ему
детскую игру в запечатанные коробочки, которые искусно вложены одна в
другую. Когда
же, набравшись терпения, откроешь их все одну за
одной, чтобы, наконец, добраться
до ожидаемой драгоценности то обыкновенно она оказывается пустышкой.
В
Государственной публичной
библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, в собрании, принадлежавшем
Вольтеру, сохранилась небольшая рукопись, приписываемая знаменитому
швейцарскому математику Иоганну Бернулли. Это небольшой уча ней трактат о том,
как с помощью математического метода наиболее целесообразно тачать
башмаки. Трактат
пародирует манеру изложения Вольфа, его стремление растолковывать
общеизвестные истины и искать во всем мелочную пользу. Он начинен всевозможными
определениями и аксиомами, составленными в духе Вульфа а иногда включает и
подлинные положения его философских работ, что придает
