но
считают истинной причиною
увеличения или уменьшения теплоты простой приход или уход раз них количеств ее.
Это мнение в умах многих пусти-: ли такие могучие побеги и настолько
укоренилось, что можно прочитать в физических сочинениях о внедрении в поры
тел названной выше теплотворной материи, как бы притягиваемой каким-то любовным
напитком, и наоборот, о бурном выходе ее из пор, как бы объятой
ужасом. Ломоносов
убедительно доказывал, что нет никакой нужды привлекать для объяснения
тепловых явлений таинственный теплотвор или теплород. Имеется достаточное
основание теплоты в движении. То, что это движение не воспринимается зрением,
не имеет значения. Оно ускользает от зрения, так как частицы движущейся
материи слишком малы: Кто в самом деле будет отрицать, что когда через лес
проносится сильный ветер, то листья и сучки дерев колышутся, хотя бы при
рассматривании издали глаз не видел движения. Но метафизические представления
о теплороде прочно засели в умах западноевропейских ученых, став тормозом для
развития
правильного понимания тепловых процессов в природе и технике 1.
Теплород пережил
флогистон на
много десятилетий. Его приверженцы продержались до самой середины XIX века. Их
не смутило ни изобретение паровой машины, ни открытие железных дорог.
1 До известного времени
теория теплорода как и флогистона
была плодотворна, ибо объединяла в систему различные тепловые
явления. Физика,
в которой царила теория теплорода, замечает Ф. Энгельс, открыла ряд в
высшей степени важных законов теплоты. В особенности Фурье и Сади Карно
расчистили здесь путь для правильной теории, которой оставалось только
перевернуть открытые ее предшественницей законы и перевести их на свой
собственный язык. Ибо это была, по словам Энгельса, одна из тех теорий, в
которых отражение принимается за отражаемый объект и которые нуждаются поэтому
в подобном перевертывании Ф. Энгельс, Диалектика
природы, 1948, стр. 2829.
Сокрушительная критика
теплорода, данная Ломоносовым, не прошла бесследно для науки. Она,
