БЕРКОВ П.Н. ЛОМОНОСОВ И ЛИТЕРАТУРНАЯ ПОЛЕМИКА ЕГО ВРЕМЕНИ 1750—1765

анонимного рассуждения, направленного против дворянской поэзии вообще и против Сумарокова и Елагина в частности.

Намеки эти частью вплетены в основную ткань статьи, представляющей как бы непринужденную болтовню автора человека, стремящегося прослыть ученым, па имея на то никаких данных, частью заключаются в немецком тексте, по на русской почве приобретают особый смысл. Автор признается, что книг не читает, а лить просматривает реестры книгам. Сим образом продолжает обстал я прямым ученым человеком, который ни к чему не прилежал, но во всех науках автором быть может. Из философии знаю я математической способ учения, противуречия, действующую причину, монады, согласие, лучей свет и другие сим подобные слова, которыми я при случае наделаю шуму, нежели полицейские барабаны во время пожара. Нектону даю перед Лейбницам преимуществом, не для того, чтоб я их читал, но только для того, чю я более люблю англичан, нежели немцев. Все, что я пишу, имеет нечто высокое, достойное меня, а труда мне не приключающее. Нектон невидимому, намек на стихи Ломоносова о собственных Платанах и быстрых разумом Нектонах. В другом месте а втор говорит, ч го сам он стихов не пишет, но просит стихотворцев, чтоб они не иное что, как хорошие родильные, свадебные, имянинные и погребательные кармины. . . присылали. Аб сие суть прямые случаи, при которых стихотворство имеет свое достоинство. . . Ныне не видим почти хорошей поэзии, ниже существа ее, ибо стихотворцы упражняются в других родах стихов, а не в тех, которые упомянуты мною. Это явно метит в придворную поэзию Ломоносова; такой же смысл имеет упоминаемый в другом месте Мадригал на Мецената при случае обрезывания ногтейd. ²¹

Любопытен выпад против требования от стихотворца знания грамматики, Граматичеекие ошибки хотя я и делаю, но они потому приметны быть ие могут, что я о всех прочих писателях, а особливо стихотворцах, кричу, что они гранатники не знают. ²¹ В немецкой тексте это место отсутствует.

В третьем листе есть характеристики трех приятелей автора: Франгизиуса Тенеброэуса, Остроумова и Постоянни-кова. В первом очевидно выведен Тредиаковский, во второй Ломоносов, в третьем трудно угадать какое-либо определенное лицо, настолько общи приводимые о нем данные.