за
пары, из них исходящие и
солнечными лучами освещенные; однако, ежели б в его время из открытия
электрической силы воссиял такой, как ныне, свет в физике, то уповаю, что
бы он прежде всего то же имел мнение, которое ныне я доказать стараюсь. Уже
за несколько лет усмотрел я, что кометных хвостов происхождение от паров
подвержено преважным и, повидимому, непреодоленным трудностям. Того ради сие
мнение совсем оставить и другой причины искать рассудил за благо, имея всегда
подозрение, что сие явление с северным сиянием сродно, и состоят оба в
движении
эфира. Размышления мои о погружении верхней атмосферы в нижнюю, которые имел
я издавна, ныне, восшествием в натуральной науке электрического дня осиянные,
произвели следующую о хвостах комет теорию.
Атмосферу кометы
хотя по
долготе хвоста и по широте сияния, которое голову окружает, мерить невозможно,
как то в следующем упомянется, однако нет ни единого сомнения, что она
вышину нашей атмосферы многократно превосходит. Подобным образом явствует, что
по мере вышины и давления густость ее много больше умножается, и пары выше
восходят. Когда комета к солнцу ближе подходит и теплотою его
досягается, тогда
часть ее атмосферы, в тени тела находящаяся, прямых солнечных лучей не
чувствует. Те, которые, от великого пространства воздуха
отвратясь, наподобие
великой зари в тень кометы сияют, никакой почти теплоты причиною быть не могут.
Того ради на стороне, от солнца отвращенной, темный воздушный столп от
поверхности тела до поверхности самой атмосферы простирается, ширину всея тени
имея. Воздух, оный столп составляющий, должен быть много холоднее, реже и
пропорционально тяжелее того, который вне тени в прочей атмосфере прямым
солнечным лучам подвержен. Рассудив великую вышину воздуха, которая, без
опасности от погрешения, десять раз выше нашей может быть положена, ясно
уразуметь можно, что он прочие части атмосферы много переважить и прескорым
движением
