М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 8 ПОЭЗИЯ, ОРАТОРСКАЯ ПРОЗА, НАДПИСИ

сов не бывал в Академии по болезни (ААН, ф. 3, оп. 1, № 527, лл. 398— 401); в эти-то пять дней и была, вероятно, написана ода.

Прошло три года со времени появления предшествующей оды Ломоно­сова (стихотворение 213). Вернуться к литературному жанру, покинутому на такой долгий срок, побудило Ломоносова, разумеется, отнюдь не рожде­ние в царской семье той девочки, чье имя вставлено в заглавие оды: это мелкое придворное событие, лишенное какого бы то ни было политического значения, явилось только поводом или, точнее, средством для того, чтобы высказаться во всеуслышание о политическом событии огромного значения, волновавшем всю страну. А наиболее удобной и привычной формой для таких высказываний была «похвальная» ода. Истинной темой оды был про­тест против войны, в которую «вплелась» императорская Россия. Миновало всего полгода с тех пор, как наша стотысячная армия перешла прусскую границу, но становилось уже ясно, что война будет тяжелая и затяжная, грозящая «пролитием толь многой крови человеческой» и неисчислимыми экономическими бедствиями. Они давали себя знать: несмотря на успех первых боевых действий, русским войскам в силу недостатка продоволь­ствия пришлось отступить.

Если в других случаях мы можем иной раз предположить, что то или иное политическое высказывание Ломоносова было внушено кем-либо из близких ему вельмож, то здесь такое предположение исключается безу­словно. От войны жестоко страдала вся эксплуатируемая часть населения. Осуждала войну и значительная часть мелкопоместного и среднего дворян­ства (Болотов, стлб. 411— 413). Но императрица и окружавшая ее правя­щая знать, а в составе последней и ближайшие покровители Ломоносова И. И. Шувалов и М. И. Воронцов хотели войны и требовали от голодаю­щей армии наступательных операций. Ломоносов не мог этого не знать. В то самое время, когда печаталась ода, печатался в Академической типо­графии и указ о новом рекрутском наборе. Указ считался секретным (ААН, ф. 3, оп. 1, № 527, лл. 405 об. —406, № 962, лл. 137— 140), но для Ло­моносова, члена Академической канцелярии, не был тайной.

При всех этих условиях далеко не двусмысленный призыв Ломоносова «Умолкни ныне, брань кровава» мог найти и нашел, как увидим, горячий отклик в сердцах рядовых читателей, но никак не мог встретить сочувствие в высших правительственных кругах.

Ломоносов отдавал себе в этом отчет, о чем свидетельствует не совсем обычная история печатания оды.

В Академической канцелярии обстановка сложилась на время такая, что Ломоносов, будучи теперь сам полноправным членом этой коллегии, едва ли мог ожидать со стороны других ее членов возражения против пе­чатания оды. Тем не менее 17 декабря 1757 г. он представил оду не в Канцелярию, а в Историческое собрание, чего никогда не делал ни