М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 8 ПОЭЗИЯ, ОРАТОРСКАЯ ПРОЗА, НАДПИСИ

15

И всуеж то Сама, надменна толь Юнона, Енееву ярясь определила смерть:

О Мудрость! мощь твоя, с прегорьняго щит лона, Сильна и одолеть, Предел и грозный сТерть Тобою, быв Еней в морских волнах погрязший, Потом уж Карфаген, в стенах его, потрясший, Кровь Витязей своих отмстил в сторице бед: А следуя твоей преобоженной власти, Узрел, в пребольше зло смертельиыя напасти. За черный Кипарис зеленый Лавр побед.

¹ Т. е. прельщающий, обманывающий; в подлиннике «trompeuse Idole» («обманчивый идол»); у Сумарокова образ истукана-идола исчез: в его пере­воде читаем:

И доколе покланяться Нам обману твоему?

У Тредиаковского «истукан обманчивый прелестно».

² Редакция «Полезного увеселения» сочла нужным дать к слову «тво­ему» такую пояснительную сноску: «То есть, от тебя происходящему по­року», что не соответствует подлиннику, где сказано: «!е vice, que tu cheris» (в буквальном переводе: «порок, который тебе мил»). Точнее всех перевел Тредиаковский: «За то, что мил весьма един тебе порок».

³ Здесь Ломоносов, ориентируясь на современную ему действительность, сознательно, надо полагать, отходит от подлинника, где вместо «хищников чужих держав» читаем более слабое «impitoyables conquerants» («безжалост­ные завоеватели»).

⁴ Одним из виновников поражения римлян при Каннах в 216 г. до н. э. считался консул Гай Теренций Варрон. Вторым консулом был в это время Люций Павел Эмилий. Ломоносов заменил именем Варрона парафразу под­линника «compagnon de Paul Emile» («товарищ Павла Эмилия»). Тредиа­ковский счел необходимым назвать и Варрона, и Эмилия. Сумароков обо­шелся вовсе без имен, удовольствовавшись упоминанием про «вождя непро­ворна».

⁵ В подлиннике и в переводах Сумарокова и Тредиаковского не Веспа-сиан, а Тит. Полное имя императора Тита было, правда, Тит Флавий Вес-пасиан, но это не давало все же Ломоносову права называть его Веспазиа­ном, потому что под этим последним именем вошел в историю отец и пред­шественник Тита. Не исключена, впрочем, возможность, что Ломоносов со­знательно отошел от подлинника, так как, вопреки легендам, заботы о «сча­стии людей» были более характерны для миролюбивого Веспасиана, чем для Тита.