не
мог не обратить внимания на
горячего и упрямого помора, пришедшего пешком за наукой в Москву. Он
знал, что
судьба забросила его друга Ивана Кар-гопольского в
Холмогоры, и, несомненно, справлялся
о нем у Ломоносова.
Карасий Посников
представлял собой
весьма необычную фигуру среди учителей академии. Он был единственным светским,
или бельцом, как его называли, и ни за что не хотел принимать
монашества, хотя
это открывало путь к преподаванию в старших классах. Посников одним своим
видом мозолил глаза начальству, и его настойчиво выживали из академии.
Этот упрямый
горемыка, вынужденный
цепляться за свое место из-за куска хлеба, не ладивший с монахами и не
пожелавший принять ангельского чина, ожесточенно боровшийся за свои права, как
бы олицетворял собой дух непокорности и протеста, не умиравший в бурсах.
Вероятно, он
принял самое
горячее участие в талантливом юноше и сумел ободрить его и помог ему овладеть
латынью.
Блестящие
способности
Ломоносова скоро проявили себя с полной силой. Не прошло и полугода, как его
перевели из низшего класса во второй и в том же году из второго в третий класс.
А через год он стал настолько силен в латинском языке, что мог сочинять на
нем небольшие стихи.
Дома между тем
долго его
искали и, не наше, почитали пропавшим. Его искали по всей округе, покуда не
воротился с последними зимними лошадьми обоз, и приказчик сказал, что Михайло
остался в Москве и просит о нем не сокрушаться.
Жить и учиться в
Спасских
школах Ломоносову было трудно. При школе не было общежития. Небольшой
каменный флигель занимали ректор и префекты. Учителям были отданы тесные кельи.
А учеников и вовсе поместить было некуда. Некоторые из них обретались у
знакомых монахов и за то, что убирали и подметали их кельи, получали право
ночевать где-либо в уголке или в сенях; другие же ютились
