брать публичную ассамблею в
этом же году, дабы господин Ломоносов с новыми своими изобретениями между
учеными людьми в Европе не опоздал.
Письмо Разумовского было
получено в Петербурге 18 октября. Оно нимало не обескуражило Шумахера.
, который
теперь решил выдвинуть против Ломоносова ученые аргументы. Письменные
сумнитель-стра
были составлены академиком Августином Гиршовым и поддержаны Брауном. 28
октября Академическая конференция, в отсутствие Ломоносова постановила, чтобы
он опровергнул эти сумнитель-ства.
Ломоносов был оскорблен таким
ходом дела. Стиснув зубы, он сел составлять ответ. В то же время он ставил и
новые опыты по электричеству. 30 октября он подал рапорт в Академическую
канцелярию
с просьбой выдать ему на дом до публичного акта только что полученные из-за
моря новые электрические шары со станком, необходимые к большему исследованию
моей теории.
1 ноября Ломоносов выступил со
своими возражениями на предъявленные ему сумнительства, и собрание, признав
их убедительными, постановило речь Ломоносова напечатать. Но на этом его
злоключения отнюдь не кончились. В тот же день, 1 ноября, доведенный до
крайнего ожесточения, Ломоносов пишет Шувалову, что Шумахер, невзирая на
ордер Разумовского, употребил коварные происки для того, чтобы задержать его
речь. Правда, что он всегда был высоких наук, а следовательно и мой
ненавистник и всех профессоров гонитель и коварный злохитростной приводчик в
несогласие и враждование, однако, ныне стал еще вдвое, имея двойные интересы,
то есть поегоодого невежду высокомысленного Фарисея зятя своего Тауберта
В этой накаленной атмосфере
борьбы за науку и произошел памятный инцидент на заседании 3
ноября, бесстрастно
доложенный архивариусом Стафенга-геном.
