производил на Елизавету, было
очень велико, и им скоро научились пользоваться. Платон Левшин, впоследствии
известный митрополит, рассказывал об этих временах: Надо было тому щелчка дать,
другого с рук сбыть к проповеднику Иной приговор до проповеди не один год
лежал на столе, после проповеди с приложением руки сходил со стол.
Порывистая
набожность
Елизаветы находила отклик у Алексея Разумовского, забывавшего свою природную
лень, когда дело касалось духовенства. По словам обер-прокурора синода Я. П.
Шаховского, Разумовский был особенно благосклонен к тогдашним членам синода и
неотрицательно по их домогательствам и прошениям всевозможные у ее величества
пред-стательства
и наступления употреблял.
Елизавета любила
обращать неверных
в православие. Хлопотала на крестинах и потом заботилась о своих
крестниках. 20
января 1742 года, после утренней охоты, она была восприемницей при крещении
двух
турок и трех персиян, специально для того приготовленных. В 1747 года она
повелела бывшей турчанке Варваре Федоровой сделать дворик до пяти
покоев. Но, желая
угодить Елизавете, церковные иерархи прибегали к более крутым мерам. Епископ
нижегородский Дмитрий Сеченов насильно крестил мордву, причем в купель окунали
связанных, а
совсем
непокорных держали в кандалах и колодках. Только кочевники-калмыки, прослышав,
что за переход в православие выдают от одного до пяти рублей, охотно
совершали обряд крещения и снова бесследно исчезали в степях.
С воцарением
Елизаветы
ободрились и подняли голову приверженцы старины и противники петровских реформ,
которые встречались не только среди старообрядцев. Из ссылки возвратился и
подал голос испытанный изувер Михаил Аврамов, который долгое время был
директором Петербургской типографии и отличился тем, что тайком от Петра
фактически уничтожил в 1717 году подготовленный Брюсом перевод Книги мирозрения
Гюйгенса, отпечатав вместо 1 200 экземпляров всего 30. Он нашел, что оная
екни
