Летом 1739 г. к
шестидесятилетнему Ганкелю прибыли для дальнейшего обучения Ломоносов и два его
товарища. После относительно независимой и свободной университетской жизни в
Марбурге русские студенты попали в полное подчинение к строгому и педантичному
Ганкелю,
который пунктуально выполнял предписание руководства Петербургской
академии требовать
от студентов строжайшей экономии и беспрекословного следования всем
распоряжениям нового наставника.
Положение
студентов осложнялось
и тем, что в шахтерском городе продукты питания, одежда, квартиры стоили
дороже, чем в Марбурге. В новом городе Ломоносову и его товарищам пришлось
осваивать диалект жителей Саксонии, который значительно отличался от
произношения жителей Марбурга. По этому поводу Ломоносов писал: Приехав из
Гессенской земли в Саксонию, принужден я был учиться другой раз немецкому
языку, чтобы разуметь, что говорят рудокопы и плавильщики
Зв. Позже,
в одной из своих филологических работ, Ломоносов, сравнивая наречие жителей
обширного Русского государства и Германии, подчеркивал: Народ российский, по
великому пространству обитающий, невзирая на дальнее расстояние, говорит
повсюду вразумительным друг другу языком в городах и селах. Напротив того, в
некоторых других государствах, например в Германии, баварский крестьянин мало
разумеет Макленбургского или бранденбургский швабского, хотя все того ж
немецкого народа 37.
Обучение русских
студентов Ганкель
начал с занятий миног ралогией и металлургией. Поскольку число обучающихся у
Ганкеля
было всегда постоянным не более шести, то к Ломоносову и его двум товарищам
присоединились еще трое учеников-немцев. Преподавание строилось в основном на
практических занятиях: посещение рудников и металлургических заводов
сопровождалось
объяснениями производственных процессов. Здесь Ломоносов познакомился с
устройством рудников, способами крепления шахт, подъемными машинами. Позднее,
в своей книге Первые основания металлургии, или рудных дел, русский ученый
широко использовал знания и опыт, приобретенные во Фрейбурге.
Наблюдательному
Ломоносову
бросилась в глаза разобщенность науки и практики в преподавании
Ганкеля. Практические
занятия, посещение рудников и шахт не подкреплялись научными объяснениями, не
устанавливали причинную связь явлений, подчас к ним примешивались черты
мистицизма. Впоследствии Ломоносов отмечал, что Ганкель презирал всю разумную
философиюзв. В значительной степени это объяснялось тем, что
естествознание XVIII в. , переживавшее период бурного накопления
