Если за Тредиаковский как
поэтом укрепилась очень скверная, хотя и не вполне заслуженная репутация, то
о его литератур нетеоретических работах со времени Пушкина
9fi сложилось, наоборот, скорее
преувеличенно-высокое мнение. Несомненно, заслуги Тредиаковского перед
русской поэзией исключительно велики, вклад его в разработку
стихосложения, литературного
языка, расширение репертуара переводной литературы значителен, но, при всем
том, у него нет той глубины, и математической ясности, которая характеризует
аналогичные работы Ломоносова. Тредиаковский во всем остается фигурой
противоречивой, неустойчивой, склонной к гротеску. Оз., несмотря на свой
енроиензм, на свою огромную культуру, на исключительную эрудицию и чисто
бенедиктинское
трудолюбие, остается каким-то, говоря его же словами, диковатым.
Сопоставляя
литературно-теоретические взгляды Ломоносова со взглядами
Тредиаковского, нельзя
не отметить того характерного обстоятельства, что художественная система
Ломоносова, сложившаяся к началу 40-х гг. XVIII в. , в дальнейшем почти не
обнаруживает признаков развития, тогда как позиции Тредиаковского в целом ряде
вопросов менялись и нередко очень значительно. Таково, например, отношенное
Тредиаковского к проблеме языка, к отдельным вопросам версификации и
орфографии и т. д. Впрочем, в ряде вопросов, невидимому, тех, которые он
считал основными и существеннейшими, позиция его оставалась неизменной от
начала и до конца, он охотно возвращается к одним и тем же проблемам, нередко
формулирует их почти в одинаковых выражениях и любовно нанизывает детали по
отдельным частным и далеко не основным вопросам.
В отлично от Ломоносова
Тредиаковский чрезвычайно много л и сад по вопросам теории литературы и
литературного языка.
Предпринимая какой-нибудь
перевод, например, Езды s остров любви, поэмы Джона Барклая
Аргенпда, комедии Терентия Евнух, Тредиаковский
предпосылает своем переводам обстоятельные предисловия К читателю или
Предуведомление
от трудившегося в переводе, а которых всегда поднимает ряд принципиальных
вопросов и
предлагает свои, нередко любопытные, решения. Он всегда опирается на мнения
авторитетов античных теоретиков литературы
Аристотель, Гораций, Квинтилиан, отчасти
Цицерон, еще чаще на авторов нового
