очевидно, точно знал, что
именно в обширной рукописной литературе принадлежало Елагину. Тем больший
интерес представляют приводимые им жанровые характеристики произведений
Елагина: это элегии, песни и другие тому подобные, а также сатирические
письма т. е. эпистолы и послания в прозе н. в стихах. Если иметь в виду эту
жанровую характеристику елагинского творчества, сразу бросается в глаза, что
все это жанры, которыми Ломоносов ни в 40-е, ни в 50-е годы не занимался-Да и
сам Елагин в одном из своих произведений 1750-х годов, обращаясь к Сумарокову,
говорит:
Ты. . . к стихотворству мне
охоту в сердце влил. Ы. Таким образом, ни Елагин, ни одновременно
с ним обучавшиеся в Сухопутном шляхетном кадетской корпусе
И. Шишкин, 5
П. С. Свистунов 5е н.
Е. Муравьев, 57 д.
Бекетова и другие поэты конца 40-х и начала 50-х годов XVIII в.
, культивировавшие
те же жанры, не могут считаться нос следователями
Ломоносова: все это уже школа Сумарокова.
Все же, невидимому, в конце
сороковых и начале пятидесятых годов у Ломоносова появляется несколько учеников,
и довольно талантливых. Эг, в первую очередь, студенты
академического
университета Н. Н. Поповский 1726176059 н. Д. Л. Дубровский 1732
ум. после 1772 60, затем академические переводчики, и из них
наиболее известный И. С. Барков 1732 1768 61 Впрочем, печататься
они начинают уже в пятидесятые годы, как авторы и переводчики приветственных
стихотворений при фейерверках и прочих придворных увеселениях; однако
несомненно,
первые их опыты должны быть отнесены еще к концу сороковых годов.
Возвращаясь снова к
рассмотрению деятельности Ломоносова, следует указать, что цитата из
предисловия к Некоторым строфам двух авторов 1773, в которой Сумароков касался
вопроса о заслугах Ломоносова как литературного деятеля, по некоторым
соображениям, была приведена па полностью. Сейчас необходимо обратиться к ней
снова. На надгробной надписи г. Ломоносова, писал в этом предисловии
Сумароков, изображено, что он учитель ноезин и красноречия; а он никого не
учил и никого не выучил; ибо г. Ломоносова честь не в риторике его состоит, а
водах. 62 Прежний приятельз, а позднее ярый недруг Ломоносова, не
был объективен
в праве
