гражданина С. Пуффендорфа и
его же О естественном праве и праве общин для всех народов и т. д. И конечно
же, богатою была подборка старинных русских книг, церковных и светских.
Для молодого помора, который во
всем, что касалось
наук, жил до сих пор впроголодь, это великолепное собрание творений мудрецов
должно было казаться настоящим пиром разума.
В монастырской
библиотеке, писал
академический биограф, сверх летописей, сочинений церковных отцов и других
богословских книг, попалось ему в руки малое число философских, физических и
математических книг. Как установлено исследователями, в это малое число
философских и естественнонаучных книг входили труды Тихо
Браге, Галилея, Декарта.
Сюда же следует включить Помидора Виргиния Убинского ось книг о изобретателях
вещей, энциклопедическое пособие по истории философии и
естествознания, изданное
в 1720 году и сообщавшее, между прочим, сведения по античной атомистике и
материализму.
Однако определяющей чертою
философского и физического
курсов академии было неукоснительное следование Аристотелю, точнее:
умозрительная интерпретация его богатейшего философского и естественнонаучного
наследия. Вот что писал в XIX в. историк Славяно-греко-латинской академии по
поводу объема и уровня физических знаний ее тогдашних преподавателей: Писания
их представляют одно и то же содержание, писаны в том же схоластическом
духе, даже
во многом сходятся между собою буквально. В основании было одно: книги
Аристотеля и комментарии на них, составленные во множестве перипатетиками
средних веков. Оставалось по строго определенному плану строить здание
науки, и
наставники не отступали от него в существенных пунктах. Они только
разнообразили язык переставляли трактаты с одного места на другое что мы и
видим во всех учебниках академии.
Ломоносов сразу же
выделился
среди учеников своими дарованиями и исключительным прилежанием. Через полгода
его перевели из нижнего класса во второй и еще через полгода из второго в
третий. Год спустя он уже настолько был силен в латинском языке, что мог
сочинять на нем небольшие стихи. Вскоре он начал изучать греческий язык.
2
Сознание молодого
Ломоносова, насыщенное
впечатлениями от живого и непосредственного общения с северной
природой, изнемогавшее
в ожидании исчерпывающего ответа на те вопросы, которые он пронес с собою от
берегов Белого моря до Москвы, не было удовлетворено. Аристотель, его
средневековые комментаторы, ученые монахи Заикопоспасского монастыря
предлагали ему стройную, логически упорядоченную, выверенную в деталях схему
природы, которая, однако, не имела ничего общего с действительной
природой. В
этом убеждали Ломоносова его опыт, его собственные наблюдения естественно, не
учтенные ни в трудах великого античного мыслителя, ни в учебных пособиях
академии, Уже были прослушаны курсы
географии, истории, арифметики, прочитаны
книги по философии и мироведению в академической библиотеке, а ответа на свои
вопросы юноша не находил.
Осенью 1734 года Ломоносов обратился
к архимандриту с
просьбой послать его на один год в Киев учиться философии, физике и математике.
Киево-Могилянский
коллегиум, куда с надеждой
устремился Ломоносов, был старшим братом Славяно-греко-латинской академии. Он
славился на всю Россию своими преподавателями-
латинщиками, философами, риторами,
историками, грамматиками. Библиотека коллегиума поражала современников
богатством собранных в ней книг. Однако, вопреки ожиданиям, Ломоносов и в
Киеве не нашел новых знаний по естественным наукам. И в Киеве умами физиков
деспотически владел все тот же Аристотель.
