поспешил употребить все
возможное, дабы. . . удовольствовать явным засвидетельствованием своей
доброжелательности Конфирмация сенатского доклада о монументе Петру I вот, что
нужно было Ломоносову, и чем скорее, тем лучше.
А что касалось
недоброжелателей, то здесь Ломоносову презрения было не занимать ни у
канцлера, ни у кого другого. В ту тяжелую для себя пору он сочинил эпиграмму,
в которой высмеял своих противников под вымышленными именами. Тредиаковского
он назвал здесь Сатином от французского sot глупец, намекая на
прозвище, данное Тредиаковскому
его нынешним союзником Сумароковым в комедии Тресотиниус. Самого же Сумарокова
он назвал здесь Аколастом по-гречески нахальный невежда. Под именем лешего в
эпиграмме был выведен Тауберт. Но из всей этой троицы более всего в своей
эпиграмме Ломоносов потешался над Аколастом Сумароковым, напоминая ему о его
недавней непримиримой вражде с Тредиаковским и его былом пиетете перед Пробивном
от латинского probus честный, то есть перед ним, Ломоносовым. Он
цитирует здесь Эпистолу П. О стихотворстве 1748 Сумарокова, где о
Тредиаковском, выведенном тогда под именем ГДтивелиуса, говорилось: А
ты, Штивелиус,
лишь только врать способен, между тем как строкою выше о Ломоносове было
сказано с почтением: Он наших стран Мальгерб, он Пиндару подобен. Даже
характерные особенности поведения Сумарокова, который в минуты сильного
волнения производил впечатление помешанного, нашли свое отражение в
Ломоносовской
эпиграмме, которая представляет собою яркий образец пристрастной сатиры XVIII
века, непривередливой в отношении приемов надо отдать справедливость и
Сумарокову: он не остался в долгу перед Ломоносовым и неоднократно печатне и
устно поносил его о чем еще будет идти разговор
С Сатином
что за вздор Аколаст примирился
Конечно,
третий член к ним, леший, прилепился,
Дабы
три фурии, втеснившись на Парнас,
Закрыли
криком муз российских чистый глас.
Коль
много раз театр казал наспех Сатина,
И у Аколаста
он слыл всегда скотина.
Аколаст, злобствуя, всем уши
раскричал,
Картавил, шепеляв, качался и
мигал,
Сатиновых
стихов рассказывая скверность,
А
ныне объявил любовь ему и верность,
Дабы
Пробиновых хвалу унизить од,
Котяры
вознося российский чтит народ.
Чего
не можешь ты начать, о зависть злая
Но истина стоит недвижима
святая.
Коль
зол, коль лжив, коль подл Аколаст и Сотни,
Того
не знает лишь их гордый нрав один.
Аколаст написал: Сотни лишь врать
способен,
А ныне доказал, что
сам ему подобен.
Кто
быть желает нем и слушать наглых врак,
Меж
самохвалами с умом прослыть Дирак,
Сдружись с сей парочкой: кто
хочет с ними знаться,
Тот
думай, каково в крапиву испражняться.
Однако эпиграмма эта
дала
только лишь выход досаде и раздражению, ничуть не облегчив бремени забот и
ожидания, которое ему пришлось нести еще ровно два года. 26 октября 1760 года
двор наконец одобрил сооружение монумента Петру I, высказав, однако, Сенату
ряд замечаний, на устранение которых ушло немало времени. Ломоносову по
распоряжению Сената пришлось составить новую смету. И вот лишь 14 июня 1761
года Сенат окончательно утвердил проект и смету в сумме 80 764 рубля 10 копеек,
а также
