культурной поморской
семьей. Вспомним
соседа Ивана Шубного, который одолжил Михаиле три рубля, когда тот уходил в
Москву в декабре 1730 года. Так вот: в 1759 году сын Ивана
Афанасьевича, девятнадцатилетний
Федот Шубный, почти что Ломоносовским манером, пришел в Петербург. Ломоносов
помог ему устроиться поначалу придворным истопником, а потом, в 1761
году, уже
И. И. Шувалов отдал его в ученье в Академию художеств, ибо он своей работой
в резьбе на кости и перламутре дает надежду, что со временем может быть
искусным в своем художестве мастером. Со временем Федот Иванович Шубин
действительно стал весьма и весьма искусным в своем художестве мастером. Только
не резчиком, а выдающимся скульптором, чьей работы бюст Ломоносова до сих пор
является непревзойденным художественным воплощением образа его великого земляка.
Наезжала
к Ломоносову и его родня. Жена Ломоносова, Елизавета Андреевна, относилась к
его родственникам и землякам с любовью и уважением. Точно так же и дочь, Елена
Михайловна, которой в 1765 году исполнилось 16 лет. Кроме жившей в доме на
Мойке племянницы, Ломоносов вызвал в Петербург и ее родного
брата, восьмилетнего
Мишу, и устроил его в Академическую гимназию. Матерью их была Ломоносовская
сестра Марья Васильевна дочь от последнего брака Василия Дорофеевича, вышедшая
замуж за крестьянина села Николаевские Матигоры Всея Федоровича
Головина. Сохранилось
письмо Ломоносова к ней:
Государыня моя сестрица, Марья
Васильевна, здравствуй на множество лет с мужем и с детьми.
Весьма приятно мне, что Машенька
приехал в Санкт-Петербург в добром здоровье и что умеет очень хорошо читать и
исправно, также и пишет для ребенка нарочито. С самого приезду сделано ему
новое французское платье, сшиты рубашки и совсем одет с головы и до ног, и
волосы убирает по-нашему, так чтобы его на Матигорах не узнали. Мне всего
удивительнее, что он не застенчив и тотчас к нам и нашему кушанью привык, как
бы век у нас жил, не показал никакого виду, чтобы тосковал или
плакал. Третьего
дня послал я его в школы здешней Академии наук состоящие под моею командою где
сорок человек дворянских детей и разночинцев обучаются и где он жить будет и
учиться под добрым смотрением, а по праздникам и по воскресным дням будет у
меня обедать, ужинать и ночевать в доме. Учить его приказано от меня
латинскому языку, арифметике, чисто и хорошенько писать и
танцевать. Вчерашнего
вечера был я в школах нарочно смотреть как он в общежитии со школьниками
ужинает и с кем живет в одной камее Поверь сестоипа что я об нем стараюсь как
должен добрый дядя и отец крестный Также и хозяйка моя и дочь его любят и всем
довольствуют Я не сомневаюсь что он через учение счастлив будет с истинным
люблением
пребываю брат твой
Михайло Ломоносов.
Марта 2 дня
1765 года
из Санкт-Петербурга.
Я часто видаюсь
здесь с вашим губернатором и просил его по старой своей дружбе, чтобы вас не
оставил. В случае нужды или еще и без нужды можете его превосходительству
поклониться Весей Федорович или ты сама.
Жена и дочь моя вам кланяются.
Машенька, сын Марьи
Васильевны, оправдал надежды своего крестного отца. Поступив в Академическую
гимназию в год смерти Ломоносова, Михаил Евсеевич Головин 1756-1790 обучался
впоследствии у Л. Эйлера, стал адъюнктом Академии наук по математике, а с
1786 года, когда вышел екатерининский указ о народных училищах, активно
работал над созданием новых учебников и прославился как первый в России
физик-методист, организовавший преподавание этого предмета в средней
школе. Так
что тысячи русских школьников в течение многих лет изучали
естествознание по книжкам
