Как чистый
голос лебедей, Коль
можно хитростью твоей;
Одень, одень
ее в порфиру, Дай
скипетр, возложи венец, Как должно ей законы миру И распрям предписать конец:
О коль изображенье сходно, Красно, любезно, благородно Великая промолви Мать,
И повели войнам престать.
Ломоносов здесь
впервые в
новой русской поэзии создает столь величественный образ великой Матери-
России. Он
вкладывает в ее уста слова о мире, который она именно она по его глубокому
убеждению, должна дать человечеству. В стихотворении Ломоносова органически
примиряется гражданское начало Катана однако ж без его угрюмства и любовное
начало Анакреона однако ж без его безответственности. Здесь нет проповеди
гражданского долга, как считают исследователи, людям без чувства совести
бесполезно говорить о долге перед Родиной: не отдадут. Ломоносов просто
признается в своей любви к России, как Анакреон к своей девушке. В этом его
признании содержится невольное указание, нравственный вывод о том, что только
через любовь к Родине возможна полнокровная жизнь, возможно совмещение личного
и общего, в чем и состоит истина.
Возвращаясь
к тому, с чего начат был разбор этого стихотворения Ломоносова, повторим:
нельзя рассматривать Разговор и, прежде всего, кульминацию
его противопоставление
философии наслаждения и отказа от земных радостей, выраженное в образах
Анакреона и Катана, забывая о национальном своеобразии позиции
Ломоносова, которое
проявляется не в одном лишь последнем стихотворении, где изображена Россия, а
пронизывает все произведение от начала до конца и проступает даже в стихах
Анакреона, переведенных Ломоносовым.
Главное
же в этой своеобразно-русской позиции Ломоносова то, что он может, не
переставая быть самим собою, как бы сделаться на время Анакреоном и
Катонном. Включить
в себя жизненную философию каждого из них, сознавая при этом, что его дух от
этого включения, вбирания в себя чужой точки зрения на мир не заполнен до
отказа, что остается еще, говоря словами Гоголя, бездна пространства.
4
Все мы знаем
высказывание
Достоевского о том, что гений Пушкина нес в себе способность всемирной
отзывчивости. И эту-то способность, главнейшую способность нашей
национальности, пояснял Достоевский, он именно разделяет с народом нашим, и
тем, главнейшее, он и народный поэт. Думается, не будет натяжкою сказать, в
свете приведенного разбора Разговора с Анакреоном, что в Ломоносове мы имеем
отдаленного пушкинского предшественника в этом направлении.
Объяснимся подробнее. Вспомним
знаменитые слова
Ломоносова о русском языке: Повелитель многих языков, язык российский не токмо
обширности мест, где он господствует, но купно и собственным своим
пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. . . ит. д.
По сути дела, здесь разговор идет не
только о
преимуществах русского языка перед другими, но и об изначальной способности
русского сознания вмещать в себя гении других народов, что не могло не
отразиться в самом строе и духе русского языка.
Ломоносов с блеском подтвердил это в
своей
литературной деятельности. Конечно, между ним и Пушкиным в этом
отношении дистанция
огромная, но и огромна-то она
