в §3 своей работы,
3 что внутреннее движение состоит в
изме-. , . нении положения нечувствительных частиц. Раскачивается ли колокол,
совершает ли он вращательное движение, передвигается ли он из одного места в
другое, — все эти движения не будут иметь ничего общего с его внутренним
движением и, следовательно, не могут рассматриваться как причина
теплоты. Действительно,
когда колокол дрожит, части колеблются вместе с целым. Дело обстоит так
же, как
в целом теле, совершающем поступательное движение: все частицы также движутся
вместе; но тут совсем нет внутреннего движения; так же обстоит дело и в
случае дрожания колокола. Пусть же рецензент узнает, что при дрожании
внутреннее движение происходит лишь в том случае, когда частицы колеблющегося
тела изменяют свое взаимное расположение в течение неуловимого промежутка
времени (§ 3, 6) и, следовательно, очень быстро воздействуя друг на друга и
друг другу противодействуя. Это, однако, может происходить лишь в таком теле,
которое свободно от сцепления частей; так, разумеется, ведут себя частицы
воздуха при изысканиях, имеющих своим предметом их упругость. Пусть тот же
рецензент узнает отсюда, что никто в большей степени, чем он, не нарушает
закона, который он хочет установить для других: хорошо развертывать первые
основания, служащие для объяснения какого-нибудь предмета.
Поступательное
движение или
дрожание не могли бы быть причиной внутренней теплоты; критик не имел бы
возможности упорствовать в своем заблуждении по этому поводу, если бы он знал,
что колокола, когда они звонят и раскачиваются с наибольшей силой, тем не
менее остаются холодными. Таким образом, он сам ничего не смыслит и совсем
некстати силится быть любезным, приписывая автору утверждение, будто
вращательное движение частей есть причина теплоты.
Не более основательно
— в его
рассуждении о § 14 работы г-на Ломоносова — мнение, 4 будто
математики никогда не при