Где живут парнасски боги,
Мельпомена привела!
(Каэ. , стр. 133).
Превознося таким образом
Сумарокова как поэта и как драматурга, Елагин ставит ему дружески в упрек те
похвалы, какими Сумароков осыпал некогда Ломоносова, сравнив его с Пиндаром
и Малербом (ср. т. IX наст, изд. , стр. 938—939):
Где
Малмерб, тобой почтенный.
Где сей Пиндар несравненный, Что в эпистолах мы чтем?
Опровергая эти похвалы, Елагин
заявлял, что не видит в произведениях Ломоносова ни «прекрасного стиха», ни
«вольного склада», ни ясности, ни «красы». Послание вошло в некоторые
рукописные сборники XVIII в. и ходило, следовательно, по рукам. Однако
Ломоносов, бесспорно его читавший, не отозвался на него, насколько известно,
никак. За первыми двумя последовало в том же 1753 г. и третье сатирическое
выступление Елагина, которое Ломоносова коснулось только вскользь
(высмеивалась его неудачная рифма Россия — Индия), но зато чувствительно, как
видно, задело за живое Шувалова. Это была пущенная, как и послание, по
рукам длинная (в 150 стихов) «Сатира на петиметра и кокеток» (Каз. , стр. 19—
24,
где автором сатиры назван Елагин). В ней изображен в карикатурном виде пустой
великосветский юнец,
Который не обык и
грамоток [т. е. писем] писать.
А
только новые уборы вымышляет,
Немьій и глупый полк
кокеток лишь прельщает.
«Кокетки»,
Французским
языком издетска заразясь,
кричат петиметру:
Как ангел, ты хорош
И на прекрасного М........................ похож!
Есть основание думать, что
упоминание о «прекрасном М........................................ » Шу-
валов мог принять на свой счет. Он был известен и франкофильскими
убеждениями, и щегольством на парижский лад (Берков, стр. 118). Вполне
естественно поэтому, что новая сатира Елагина возбудила в Шувалове
желание ответить на нее тем же оружием, т. е. тоже сатирой, а
исполнителем
этого намерения должен был явиться, по мысли Шувалова, Ломоносов. Что
именно писал по этому поводу Шувалов (находившийся в то время
в Москве), мы не знаем, но из ответных писем Ломоносова совершенно
