Если все эти
предположения
основательны хоть в какой-то своей части, то станет понятию, почему Ломоносов
так легко разглядел за архиерейской бородой своего давнего академического
недруга и почему так круто расправился с Тредиаковский в публикуемой эпиграмме.
Еще характерная деталь. Одно из
писем Зубницкого было
адресовано, как уже говорилось, Миллеру и Поповскому. Оно содержало просьбу
напечатать пародию на «Гимн бороде» в «Ежемесячных сочинениях». П. Н. Бер-
ковым
разъяснено, что фамилия Поповского попала сюда по недоразумению: к
'редактированию названного журнала имел отношение не профессор Московского
университета Н. Н. Поповский, а академик Н. И. Попов. Перед нами, таким
образом, очевидная описка (Берков, стр. 219—220). Если Тредиаковский играл
в этом деле ту роль, о которой говорено выше, то такая описка легко
объяснима: хорошо осведомленный Тредиаковский посоветовал синодальному анониму
направить письмо Миллеру и Попову, а тот по неведению и оплошности заменил
незнакомую ему, вероятно, фамилию Попов отлично знакомой по текущим цензурным
делам фамилией Поповский.
Той же
теме, т. е. участию
Тредиаковского в конфликте, который был вызван «Гимном, бороде», посвящено
еще одно стихотворение (стихотворение 280), известное нам также только по
спискам в рукописных сборниках. Оно начинается стихами
Что за дым
По глухим
Деревням курится?
Здесь, как и в стихотворении «Гимн
бороде за суд», можно
уловить намеки на то, что первый ломонссовский «Гимн бороде» привел в ярость
широкие массы «бородачей», в том числе и раскольников. Тредиаковский
же, фигурирующий
тут под укрепившейся за ним кличкой «Тресотин», обвиняется в прямом
подстрекательстве:
Он продерэостью своей Ободрил
бородачей.
Оным в лесть, Добрым в
честь Понося терзает И святош Глупу ложь Правдой объявляет.
Далее указывается и затаенная
цель подстрекателя, которого автор стихотворения сравнивает с Геростратом:
Храм
зажечь парнасский рад;
Ад готов тебе
помочь
День затмить так, как
ночь.
(Каз. , №
21, стр. 56).
