не унимались: именно к
этому
времени относятся их происки, направленные к удалению Ломоносова из Академии
(т. IX наст, изд. , примечания к
документу 346).
В начале оды Ломоносов недаром
ссылается на свой
«преклонный век»: уже давала о себе знать болезнь, которая в следующем году
надолго вывела его из строя. В октябре и ноябре 1761 г. он только изредка
показывался в Академии (ААН, ф. 3, оп. 1, № 531, лл. 250 об. —
283). Слова
«Еще, еще бодрись. . . златая лира», «бодрись, мой дух», звучат трагически
и сказаны не впустую: «скорби» и «урон от бранных непогод» упоминаются в оде
лишь вскользь; Ломоносов напрягает слабеющие силы, чтобы предостеречь
соотечественников от упадка духа и ободрить их напоминанием о патриотическом
подъеме начала 40-х годов, о героических деяниях предков и о недавних боевых
подвигах «росской руки». В центре внимания, как всегда у Ломоносова, проблема
мира, «всесильного мира», как говорит он на сей раз. Но, хорошо
зная, конечно,
о тех трудностях, на какие наталкивались попытки завязать мирные переговоры,
Ломоносов понимает, что мир может стать действительно «всесильным» только в
том случае, если будет заключен на почетных и разумных условиях. А для этого
нужны еще последние военные усилия; одна
«оливна ветвь» недостаточна: необходим и «меч». Мысль, брошенная мимоходом в
оде 1759 г. («еще победа и конец», стихотворение 238), получает здесь более
полное развитие. Вот почему Ломоносов считает нужным упомянуть и о
положительных последствиях войны (строфы 12 и 13) и выражает пожелание, чтобы
«военная труба унылых к бодрости будила».
1 В
этой строфе Ломоносов прибегает к литературному
приему, с которым встречаемся и в некоторых других его одах (ср. , например,
примечание 1 к стихотворению 4). Поэтическое иносказание как бы
раздваивается:
говоря о «триумфах», Ломоносов подразумевает под ними одновременно и
состоявшееся двадцать лет назад вступление Елизаветы Петровны на престол (о
чем хочет «воспомянуть»), и последние успехи союзников на прусском фронте —
взятие Швейдница и удачные действия П. А. Румянцова под Кольбергом (на что
хочет «взглянуть»).
2 Единственное у
Ломоносова, и
то косвенное упоминание о царствовании Петра II, последнего представителя
мужского потомства Петра I. Если Ломоносов избегал упоминать об этом
императоре, то
объяснялось это, вероятно, тем, что в царствование Петра II в кругах
феодальной" знати
стали громко заявлять о себе ненавистные Ломоносову реакционные течения.
3 Вспоминая жизнь
Елизаветы
Петровны в эпоху бироновщины, Ломоносов говорит, что ей могло угрожать тогда
заточение в монастырь («твердость тяжкия стены»), пожизненное тюремное
заключение («ввек
