ние
Дашковой о том, будто в
кабинете у Ломоносова в летнее время топился камин. Таким образом, сообщение
Глинки о содержащий разговора Екатерины II с Ломоносовым лишено исторической
достоверности и как таковое не заслуживает повторения. Интересующиеся им могут
прочитать его в Акад. изд. , т. II, стр. 358—359 втор. паг. или
Билярский, стр. 788—789.
273
Печатается по последнему
прижизненному изданию («Ежемесячные сочинения и известия о ученых
делах», 1764,
сентябрь, стр. 235—238). Местонахождение рукописи неизвестно. Впервые
напечатано —Отд. изд. 1764 г. Датировано 19 июля 1764 г.
Публикуемое
стихотворение было
написано, когда Екатерина II, сопровождаемая большой свитой, в составе
которой первым лицом бы\ адресат стихотворения, Г, Г. Орлов, возвращалась в
Петербург после месячного пребывания в Прибалтийском крае, но была еще в
дороге. Тем временем в жизни Ломоносова происходили важные для него события. В
первых числах июля 1764 г. , накануне отъезда на Усть-Рудицкую фабрику, он
возбудил в Сенате дело по обвинению одного из главных своих академических
врагов, И. И. Тауберта, в незаконном разрешении А. Л. Шлецеру снимать
копии с неизданных исторических рукописей (т. IX наст, изд. , документы
272—273 и примечания к ним).
Ломоносовым были
написаны для
подачи в высшие инстанции и согласованы с некоторыми академиками
«Предположения об устройстве и уставе Петербургской Академии», где резко
осуждалась деятельность Тауберта и. проектировалось упразднение почти всех
подчиненных ему подсобных академических учреждений (т. X наст, изд.
, документы
408—409 и примечания к ним). И наконец, именно в данное, по-видимому, время
Ломоносов приступил к составлению «Краткой истории о поведении Академической
канцелярии», которую намеревался, вероятно, подать императрице через
Г. Г. Орлова
(там же, документ 470 и примечания к нему). Таким образом, писание
публикуемых стихов совпало с разгаром приготовлений к весьма решительным
действиям, имевшим задачей коренное преобразование Академии наук и полную
ликвидацию шумахеровского и таубертов-ского режима. Ломоносову представлялось,
вероятно, что успех предстоявших действий зависит более всего от помощи
Орлова, в ком все склонны были видеть тогда нового временщика. В этом
убеждало поведение Орлова во время прибалтийского путешествия: на все
приветственные речи отвечала не императрица, а от ее имени Орлов; в близких
ко двору гвардейских кругах шли толки, что Екатерина Я собирается выйти за
него замуж (Соловьев,