А. МОРОЗОВ ЛОМОНОСОВ

Однако исправность и точность пробирных весов и разновесок были тут вовсе ни при чем. 13 мая 1752 года барон Иван Черкасов прислал из Кабинета императрицы в академическую канцелярию бумагу, в которой сообщал, что согласно рапортам, полученным от И. Флаттера и из Берг-коллегии, в образцах руд, представленных Зубаревым, серебра не оказалось, тогда как в пробах, произведенных в Академии наук, знатной серебряной признак показан. Черкасов требовал объяснений, отчего пробе оная неверность и обманство произошло и нет ли тут чьего коварства. При этом Черкасов уведомлял академическую канцелярию, что товарищ приискателя Зубарева форлейфер Лаврин, который якобы в Тобольске оные руды пробовал и не малой выход серебра в них показал, ныне признался и приносит повинную, что он и тогда признал, что оное не руда, а называл рудою, и выход серебра объявил для получения себе от Зубарева обещанного награждения, и кипя в Тобольске на рынке изломанной крест и растопи, показал, якобы то серебро вышло из оных руд.

Шумахер поспешил ответить Черкасову, что оные пробы чинены господином советником и профессором Ломоносовым, а Канцелярия в том участия не имела, чего ради Канцелярии и ответствовать о том невозможно. Поэтому было определено оному советнику и профессору Ломоносову с вышедшими на пробе на ка-пелинах¹ из тех руд серебряными корнами с блей-корном² для усмотрения в немедленном времени явиться в Кабинет Ея Императорского Величества.

Дело принимало зловещий оборот. Ломоносов снова опробовал самый богатый из полученных им образцов руды и, к своему ужасу, серебра в нем не обнаружил. 16 мая того же года Ломоносов представил в Кабинет свои объяснения, в которых обращал внимание на то обстоятельство, что ему было велено