природы, чей подход к
явлениям природы отражал здравый смысл и непредубежденность народного опыта.
Наш первый
университет, как
назвал Ломоносова Пушкин, был самым демократическим университетом мира.
Мы с полным правом можем говорить о
демократических
традициях русской науки. В то время как, например, в Англии в XVIII веке
Королевское общество насчитывало в своих рядах большое число богатых и
титулованных людей, занимавшихся естественными науками и, в
частности, экспериментальной
физикой и химией, научные занятия в России, а особенно
естествознанием, считались
недворянским делом. Так повелось с самого основания Петербургской Академии
наук, когда в открытую при ней гимназию, стали набирать солдатских
детей, бурсаков
и всевозможных разночинцев.
Да и позднее в русских университетах
образовался
своего рода водораздел между естественниками, состоявшими почти сплошь из
разночинцев, и юристами и филологами, среди которых, в особенности на первых
порах, преобладали дворяне. Необеспеченное положение русских
ученых, необходимость
работать засучив рукава в тесных и душных лабораториях, потрошить трупы или
возиться самому с черноземом не могли привлечь к себе людей с барскими
замашками. И русское дворянство в своей основной массе сторонилось от подобных
наук, уступая их разночинцам. Русское поместное дворянство устремлялось в
другие области культуры в литературу, музыку, гуманитарные науки но за
немногими
исключениями, осталось равнодушно к естествознанию.
Крепостное хозяйство, основанное
на дешевом труде, вся психологическая и социальная обстановка крепостничества
не побуждали дворянство призвать науку для рационального ведения сельского
хозяйства на огромных земельных просторах. Поэтому результаты
культурно-агрономической деятельности дворянства были сравнительно
незначительны и раз
