Чудеся ясным
толь лучам, Представь,
каков зиждитель сам
Озаренная
солнцем живая природа свидетельство величия бога-творца:
От мрачной
ночи освободились
Поля, бугры, моря и лес И взору нашему открылись Исполнены твоих чудес. Там
всякая взывает плоть: Велик зиждитель наш Господь
Ломоносовский бог существует
только в природе и только через нее, это великий устроитель, великий механик.
Зрелище звездного
неба Вечернее
размышление, так же как могущество солнечного света Утреннее
размышление, порождает
у человека желание узнать и понять мир, понять природу. Поэтому, восхищаясь
величием творца и совершенством творения, Ломоносов ищет разгадки тайн бытия
не в священном писании, а на путях научного исследования. Структура его
мира это
итог данных, добытых наукой. Вот почему в Вечернем размышлении он развивает
гелиоцентрическую систему, столь ненавистную православному духовенству его
времени:
Уста премудрых
нам гласят: Там
разных множество светов; Несчетны солнца там горят, Народы там и круг
веков. Для
общей славы божества Там равна сила естества.
Однако природа в неистощимом
разнообразии своих явлений таит в себе множество
неразгаданного, необъясненного:
36
Но где
ж, натура, твой закон
С полночных стран встает заря Не солнце ль ставит там свой трон Не льдисты ль
метут
огнь моря Се хладный пламень нас покрыл Се в ночь на землю день вступил
И
за ответом Ломоносов
обращается к науке, а не к религии, к ученым, а не богословам:
О
вы, которых быстрый зрак
Пронзает в книгу вечных прав, Которым малый вещи знак Являет естества устав:
Вам путь известен всех планет; Скажите, что нас так метет
Пока еще наука не нашла ответа,
не обнаружила законов северного сияния, но она их найдет, если будет искать,
таково глубочайшее убеждение Ломоносова.
Как правильно заметил П. Н. Берков,
у Ломоносова не натура, оказывается, изменяет свой закон, а только премудрые
питатели естества не могут пока, бессильны еще узнать все эти тайны.
55
