Последнее утверждение
порождает некоторые сомнения. Действительно ли современники Ломоносова так
ловко разгадывали все загадки в его одах, а главное, была ли у них
потребность непременно разгадывать все намеки и загадки поэта Может быть, они
воспринимали Ломоносовские оды как-то иначе, без комментаторского увлечения
детализацией значений и намеков
Убеждение, что в оде все
может быть объяснено и понято при помощи историко-реального
комментария, держится
в нашей науке прочно. И действительно, ода почти всегда пишется по
определенному поводу, связана с конкретными событиями, с ходом международных
отношений или военных действий. Но практически многое в ней не поддается
объяснению или вызывает споры среди исследователей, дает повод для разноречивых
толкований, даже если в основе оды лежит однозначный материал жизненных
наблюдений. Так, по поводу второй оды 1761 г. комментаторы VIII тома
академического издания Ломоносова пишут, что интерпретация идейного содержания
этой оды, предложенная в свое время С. Н. Черновым, представляется
теперь в некоторых своих частях спорной, 2 и предлагают
свое объяснение очень сложному ходу поэтической мысли в этой оде Ломоносова.
Задача
исследователя
одического творчества Ломоносова не сводится к более или менее удачному, более
или менее обоснованному, реальному комментированию. Перед ним стоит задача и
более общего порядка объяснить, почему возможны противоречия в истолковании
реалий, стоящих за текстом Ломоносовских стихотворений Ему нужно
проследить, нет
ли в самой природе Ломоносовского одического стиля таких принципиальных
особенностей, которые делают неизбежными и колебания, и сомнения при поисках
реально-исторической основы данных оборотов или выражений В переложениях
псалмов события личного жизненного опыта подаются в обобщенном виде, в
категориях нравоучительной философии. В одах, где, казалось бы, собственно
биографическому материалу гораздо
158
легче было найти
место и
применение, Ломоносов почти также скуп на сообщение каких-либо
фактов, радостных
или печальных, из его собственной жизни и борьбы. Так, в
оде, написанной, как
предполагают, в начале лета 1743 г. , т. е. в то время, когда Ломоносов
уже был под арестом, только одну строфу, и то не целиком, можно отнести к
самому поэту:
Премудрость
сядет в суд с тобою,
Изгонит лесть и ков с хулою, И мужество твои чресла Скрепит для общей нашей
чести, К
защите нас, к
противных мести, 3 Дабы
исторгнуть корень зла.
Здесь названы лесть и ков, которые
надо изгнать из суда для того, чтобы он защитил нас от противных и тем самым
исторгнул
корень зла. Только читатель, посвященный во все академические обстоятельства
1743 г. , мог понять этот намек в его конкретном значении; для прочих
оставалось лишь общее значение этих стихов призыв к улучшению судопроизводства,
этой застарелой болезни бюрократической системы дворянской монархии.
Метод обобщения в этих строках,
имеющих как будто бы конкретную биографическую подоплеку, тот же, что и во
всей оде 1743 г. Как предполагают, она писалась ко дню рождения великого
князя Петра Федоровича, законного наследника бездетной Елизаветы. День
тезоименитства
Петра Федоровича приходился на 29 июня, отсюда тема лета, метафорически
переходящая в мотивы тепла солнца.
Эту солнечно-летнюю
интродукцию сменяет тема Петра Великого как деда
и, следовательно, царственного
предка Петра Федоровича. Затем уже вся ода строится на уподоблении
Петра-наследника Петру I как наиболее полному обобщению идеи разумного
